«Литературная газета», 25/02/2015

ГЛАЗАМИ МУЗЫКАНТА

Автор: Арина АБРОСИМОВА

В Отделе личных коллекций ГМИИ им. А.С. Пушкина развёрнута выставка с посвящением величайшему российскому музыканту – «Святослав Рихтер. От первого лица». А 20 марта, в день 100-летия мастера, Большой зал Московской консерватории, которому он отдал столько таланта и любви, приглашает публику на юбилейный концерт.

Однажды глубокой ночью Святослав Теофилович уходил домой после многочасовой репетиции и услышал сочувствующий голос старенького сторожа: «Ну что, не получается, да?..» Этот трогательный случай рассказала мне Ирина Александровна Антонова, президент ГМИИ, автор концепции выставки и давний большой друг Рихтера. За год до его ухода из жизни она поехала навестить его в больнице, в Германии. И тогда они решили, что художественную коллекцию пианиста примет в дар Пушкинский музей, под сводами которого с 1981 года существует Международный музыкальный фестиваль «Декабрьские вечера», с 1998 года носящий имя музыканта. Святослав Теофилович, бледный, исхудавший, измождённый долгой мучительной болезнью, произнёс: «Теперь у меня в Москве есть второй дом и свой месяц — декабрь»…

Экспозиция состоит из трёх разделов – это более шестидесяти произведений живописи и графики, редкие фотографии, ноты, никогда ранее не публиковавшиеся архивные документы – и сопровождается показом мультимедийного фильма о Святославе Рихтере, подготовленного сотрудниками отдела музыкальной культуры ГМИИ.

«Музыка в моей жизни главное, но она всё же не вся моя жизнь…» – говорил Рихтер. На протяжении многих лет он проводил свой досуг в занятиях живописью, его учителем стал удивительный художник Роберт Фальк, чей своеобразный стиль, как ни странно, не просматривается в работах Рихтера – они полны личной органики и несут собственный стиль. Учитель так отозвался о своём ученике: «Если бы он не был великим пианистом, то был бы прекрасным художником». Примечательно, что работал Рихтер только в одном жанре – пейзаже и писал только по памяти, в тишине своего кабинета, ночами, в одиночестве: «Луна. Китай», «Ночью на извозчике», «Сумерки в Скатертном»… И палитра его, можно сказать, однообразна: приглушённые тона холодной гаммы. В этих картинах утрачена чёткость – словно в тумане, издалека, всё размыто, и глаз ровно скользит, не находя возможности (или надобности?) зацепиться. Это образ вневременной реальности, преходящей обыденности, нашей жизни… Здесь сосредоточена грусть, настолько безмерная и постоянная, что стала неотъемлемой частью пейзажа. И даже если кое-где появляются «случайные» персонажи, именно грусть – единственное и главное недействующее (а воздействующее) лицо…

По мнению И.А. Антоновой, для живописи Рихтера характерно ярко выраженное лирическое чувство, всегда есть какой-то внутренний сюжет, даже если он не сразу виден, но он есть. Все, кто лично знал Святослава Теофиловича, наблюдали его чрезвычайную скромность и колоссальное трудолюбие, недовольство собой, неуспокоенность и неудовлетворённость, как бы успешно ни принимала его публика, как бы ни были мы уверены в его абсолютной гениальности... Дилетанту сложнее скрывать свой внутренний мир, он так или иначе выйдет на поверхность и расскажет о художнике всё, о чём болит его душа. В случае с Рихтером мы видим, что хобби – его отдушина, потребность быть откровенным наедине с холстом и красками. Поэтому верить этой неизбывной грусти особенно печально…

Наряду с работами Рихтера на выставке представлены картины друзей-художников – Роберта Фалька, Анны Трояновской, Дмитрия Краснопевцева, Василия Шухаева, Елены Ахвледиани. Некоторые работы музыкант приобретал, но многие картины и рисунки в его коллекции – подарки друзей и почитателей, среди которых: Пабло Пикассо («Битва всадника с быком» и «Голубь мира»), Оскар Кокошка (портреты Рихтера), Ренато Гуттузо («Шуточный рисунок»)…

В документальной части выставлены многочисленные высокие награды Рихтера, рукописи и редкие издания музыкальных сочинений: ноты произведений, написанных специально для пианиста Сергеем Прокофьевым (Соната для фортепиано № 9) и Бенджамином Бриттеном (Каденция к концерту № 22 В.А. Моцарта), а также издания с авторскими автографами Аарона Копленда, Артура Онеггера, Генриха Нейгауза, у которого Рихтер учился в консерватории...

Сказать, что Святослав Теофилович Рихтер (1915–1997) – эпоха, значит привязать его к историческому периоду, однако даже при его личностном отклике на события своего времени (например, концерты в блокадном Ленинграде), при его всемирной известности и безоговорочном признании всё-таки это музыкант вне формата, вне шкалы, вне времени. А вот что касается пространства – его мы видим в картинах Рихтера. С концертами он объездил немало стран и континентов, но в памяти (он же по памяти писал!) его хранились здешние, наши, российские пейзажи – его страна, его Родина. Она мало изменилась – выглянем в окно, выйдем на улицу, пройдёмся по парку, – мы увидим это пространство, оно у нас с Рихтером общее. Но он сохранил его для нас ещё и в своих картинах. Жаль только, что в этом пространстве нет уже самого Рихтера…

Выставка работает до 5 апреля

«Саратовские вести», 19/03/2015

ИСКУССТВО ИСПОЛИНСКИХ СТРАСТЕЙ

Автор: Марина Корнева

20 марта этого года одному из величайших пианистов 20-го столетия - Святославу Теофиловичу Рихтеру - исполнилось бы 100 лет.

Рихтер был музыкантом мирового масштаба. Его искусство представляет собой одну из вершин достижений пианизма ХХ века. Жизненный и творческий путь Святослава Теофиловича - неординарный: лишь в 22 года Рихтер поступил в Московскую консерваторию, не имея за плечами даже музыкальной школы! В консерватории он не захотел посещать курс политических дисциплин, потому что не интересовался политикой, за что его дважды исключали из вуза. Позже он упорно противился вступлению в ряды КПСС по этой же причине. Рихтер не принимал участия ни в одном из международных конкурсов, однако его имя известно всему миру. У себя на родине он был удостоен самых высоких званий: народный артист СССР, лауреат Ленинской и Государственной премий.

Святослав Рихтер (1915-1997) родился в Житомире, позже семья переехала в Одессу. Его отец - пианист, органист и композитор Теофил Данилович Рихтер в свое время закончил Венскую Академию музыки, и именно он дал своему сыну первые уроки игры на фортепиано, когда мальчику было пять лет. Мать Рихтера, Анна Павловна Москалева, любила музыку и всячески поддерживала в сыне интерес к ней.

Рихтер постигал музыку путем самообразования: "В лет 8-9 я начал играть, - напишет он позже в своих дневниках. - Никогда не играл гаммы, никогда, сразу начал учить первый ноктюрн Шопена... Папа был в ужасе, а мама говорила: пусть занимается как хочет, и я играл все, что хотел: "Тангейзера", "Лоэнгрина". У меня была страшная тяга к театру, и в 15 лет я начал аккомпанировать в сборных концертах, ездил по клубам, стал зарабатывать, однажды заработал даже мешок картошки. Три года проработал во Дворце моряков, а потом меня взяли в оперу. На опере я воспитался. Сначала был репетитором балета. Тогда в Одессе был хороший театр. Ставили "Турандот", а я хотел дирижировать "Раймондой". Главным дирижером был Столерман, он был очень хороший музыкант..."

В 1937-м году Рихтер отправился в Москву поступать в консерваторию. На прослушивании выдающийся пианист и педагог Генрих Густавович Нейгауз сразу обратил внимание на высокого худощавого юношу с живым, удивительно привлекательным лицом: "Он сел за рояль, положил на клавиши большие, мягкие, нервные руки и заиграл. Играл он очень сдержанно, я бы сказал, даже подчеркнуто просто и строго. Его исполнение сразу захватило меня каким-то удивительным проникновением в музыку. С этого дня Святослав Рихтер стал моим учеником".

"Нейгауз был мне как отец, - вспоминал Рихтер. - Я жил у Нейгауза. Он освободил мой звук и дал ощущение пауз... от Нейгауза у меня манера высоко сидеть". Рихтер и Нейгауз выступили в одном концерте 26 ноября 1940 года в Малом зале консерватории. Это был дебют перед московской публикой. Чуть позже в Большом зале Московской консерватории Рихтер дал свой первый сольный концерт. С тех пор началась долгая концертная жизнь Святослава Рихтера. Он играл почти все, что написано для фортепиано. Причем на подготовку сложнейших произведений фортепианного репертуара уходило буквально несколько дней. Один из примеров тому - Седьмая соната Сергея Прокофьева.

Рихтер много концертировал в СССР и за рубежом. Концерты Рихтера в Нью-Йорке и других городах Америки в 1960 году стали настоящей сенсацией. В том же году музыканту присуждается премия "Грэмми" (он стал первым советским исполнителем, удостоенным этой награды) за исполнение Второго фортепианного концерта Брамса. В 1964 году Рихтер организовывает фестиваль во Франции (Музыкальные празднества в Турене, в Гранж де Меле под Туром), затем фестиваль в Москве (Декабрьские вечера в Пушкинском музее),

Однако феноменальная одаренность Рихтера не являлась основополагающим фактором его творчества. Гораздо более важным было его эмоционально-психологическое содержание. Искусство Рихтера - это искусство могучих, исполинских страстей. Исполнение Рихтера потрясает слушателя, выводит из привычной сферы чувствований, волнует до глубин души. Постоянные слушатели концертов Рихтера говорили, что они испытывали подчас странное, не совсем обычное состояние на выступлениях пианиста: музыка, издавна и хорошо знакомая, видится словно бы в укрупнении, увеличении. Все становится грандиозным и монументальным... Поэт Андрей Белый как-то сказал, что люди, слушая музыку в исполнении Рихтера, получают возможность пережить то, что чувствуют и переживают великаны.

Один из московских музыкантов поделился своим впечатлением от игры Рихтера на Всесоюзном конкурсе пианистов в 1945 году: "... Перед нами был исполнитель-титан, казалось, созданный для воплощения могучей романтической фрески (Рихтер исполнял "Дикую охоту" Ференца Листа.) Предельная стремительность темпа, шквалы динамических нарастаний, огненный темперамент... Хотелось схватиться за ручку кресла, чтобы устоять перед дьявольским натиском этой музыки..."

Вместе с тем Рихтер умел мастерски воссоздать мир музыкальной поэтики и сосредоточенных раздумий. Таковы в исполнении Рихтера многие прелюдии и фуги из "Хорошо темперированного клавира" Баха, поздние фортепианные сочинения Бетховена (прежде всего, Ариетта из опуса 111), медленные части сонат Шуберта, психологически утонченная звукопись произведений Дебюсси и Равеля.

Нейгауз очень высоко оценивал такие стилистические перевоплощения. После одного из сольных концертов Рихтера он писал: "Когда он заиграл Шумана после Гайдна, все стало другим: рояль был другой, звук другой, ритм другой, характер экспрессии другой; и так понятно почему-то был Гайдн, а то был Шуман, и С. Рихтер с предельной ясностью сумел воплотить в своем исполнении не только облик каждого автора, но и его эпохи".

Одной из важных черт характера Рихтера была его огромная самоотдача в работе, его творческий максимализм и целеустремленность. "У него стерта грань между занятием, репетицией и концертом, - рассказывала виолончелистка Наталия Гутман. - Большинство музыкантов сочло бы на каком-то этапе, что произведение готово. Рихтер именно в этот момент только начинает над ним работать".

Поражает его неистощимая страсть к открытию нового в музыке. Обладая огромным репертуаром, он продолжал его пополнять. В его программах 7080-х годов встречается ряд новых, прежде не игранных им произведений - например, Шостаковича, Хиндемита, Стравинского, некоторых других авторов. Свыше 20 лет подряд участвовал Рихтер в музыкальном фестивале в городе Туре (Франция), и каждый раз это была новая программа.

Количество гастролей Святослава Рихтера достигло своего апогея в 1986 году: он дал сто пятьдесят концертов. 24 октября Рихтер возвратился из Японии в Хабаровск и составил маршрут гастрольной поездки. Намеченный им путь был проделан почти без изменений. Он выступал в Хабаровске, Комсомольске-на-Амуре, Новом Ургале, Чегдомыне, Кульдуре, Благовещенске, Белогорске, Чите, Улан-Удэ, Иркутске, Тайшете, Красноярске, Абакане, Саяногорске, Шушенском, Новокузнецке, Кемерово, Барнауле, Рубцовске, Усть-Каменогорске, Семипалатинске, Павлодаре, Караганде, Целинограде, Кокчетаве, Кустанае, Уральске, Петропавловске в Казахстане, Магнитогорске, Саратове.

В Саратов Рихтер приезжал трижды. Первый его визит в наш город состоялся в конце 60-х годов. Рихтер тогда играл в филармонии. Затем - 12 декабря 1986 года. В Октябрьском зале консерватории Святослав Теофилович дал концерт в двух отделениях. В первом звучали сонаты Йозефа Гайдна, во втором - этюды Фредерика Шопена. По воспоминаниям саратовских музыкантов, которые присутствовали на этом концерте, освещения в зале не было, свет лампы падал только на ноты, стоящие на пюпитре фортепиано, самого Рихтера и на девушку, переворачивающую листы. По мнению пианиста, это давало слушателям возможность сконцентрироваться на музыке, не отвлекаясь на второстепенные моменты. Публика была ошеломлена мощью и бесконечно тонкими оттенками исполнения. Спустя два года, 1-го августа Рихтер вновь играл, на этот раз в Энгельсе, во Дворце культуры "Строитель".

Деятельность Рихтера не ограничивалась рамками только сольных выступлений. Он всегда любил ансамблевую игру и выступал с певцами и инструменталистами. Святослав Теофилович часто играл с Олегом

Каганом, Наталией Гутман, Юрием Башметом; в числе его партнеров были Галина Писаренко, Виктор Третьяков, Квартет имени Бородина и др. С певицей Ниной Дорлиак Рихтера связывало не только творчество, но и семейные узы. Он играл с огромным числом дирижеров: Куртом Зандерлингом, Евгением Мравинским, Кириллом Кондрашиным, Лорином Маазелем, Леонардом Бернстайном, Рудольфом Баршаем, Гербертом фон Караяном, Серджио Челибидахе, Яношем Ференчиком, Кристофом Эшенбахом, Риккардо Мути, Шарлем Мюншем, Юджином Орманди, Карлосом Клейбером.

Рихтер был необычайно разносторонней личностью. Его знакомые и близкие рассказывали, что, бывая в разных городах и странах на гастролях, он всегда посещал театр, особенно когда шел оперный спектакль. Он также любил кино и живопись, талантливо рисовал, мог часами простаивать в музеях перед понравившимися ему картинами. В доме Рихтера часто проводились вернисажи и выставки работ того или иного художника. С юных лет он увлекался литературой, наиболее близки ему были Шекспир, Гете, Пушкин, Блок.

Святослав Рихтер - явление исключительное, его деятельность выходит за рамки просто исполнительства. Это сотворец музыки, пророк, ставящий небывалые художественные задачи и гениально их решающий. Недаром и в наши дни его искусство изучается, профессионалы и любители музыки стремятся отыскать все новые записи, приумножить и без того его огромное наследие.

«Правда», 20/03/2015

ВНЕ ВСЯКОГО РЯДА - ЕДИНСТВЕННЫЙ И НЕСРАВНЕННЫЙ

Автор: Лариса ЯГУНКОВА

К 100-летию со дня рождения Святослава Теофиловича Рихтера

ОН ВЫШЕЛ ТОГДА на сцену не в концертном, а в обычном костюме так деловито, просто, что зал не сразу взорвался аплодисментами и долго не мог успокоиться. Публике хочется наглядеться на него, пока он стоит под ярким светом люстр и софитов, - такого красивого, статного, такого необыкновенного своим талантом и всей своей сущностью артиста, музыканта, художника. Он не спеша присаживается к роялю, потом поднимается и подкручивает табурет - любит высокую посадку. Потом кладёт руки на клавиши и замирает на полминуты. Зал замирает вместе с ним - знает его манеру: собраться перед выступлением. Свет гаснет, остаётся только маленькая лампочка - она освещает ноты на пюпитре. Ни рук, ни лица исполнителя не разглядеть. Словно сам по себе в густой темноте рождается первый аккорд и заполняет чуткое пространство. Играет Святослав Рихтер...

Что было в программе того давнего концерта, точно не вспомнить. Моцарт и Шопен, а может, Рахманинов? Что-то очень любимое публикой, широко известное не только знатокам. Вообще-то в зрелые годы он тяготел не к знаменитым произведениям, что всегда на слуху, а к редко исполняемым шедеврам, не к Моцарту, а к Гайдну, не к Шуману, а к Шуберту.

Как истинный просветитель, он открывал слушателям глубины великой музыки. Но на календаре значилось 30 декабря; в этот день был последний в году, в сущности, праздничный концерт в Большом зале консерватории - он хотел просто порадовать публику. И зал содрогался от его мощнейших фортиссимо, трепетал от завораживающих пианиссимо. Конечно, и Моцарт, и Шопен звучали с рихтеровской «философичностью» и одухотворённостью, но не в ущерб эмоциональности. Всякий исполнитель интересен лишь настолько, насколько интересна палитра его чувствований. Исследователи творчества Святослава Рихтера сходятся в том, что величие этого пианиста в подлинно шекспировской страстности, обузданной волей к познанию мира.

СТРАСТНОСТЬ натуры удивительным образом уживалась в этом художнике с рациональностью и взвешенностью. Может быть, в этом и заключался секрет его необыкновенной человеческой прочности. Он родился на разломе времён - в разгар Первой мировой войны, в Житомире, в семье немецкого музыканта и педагога со сложной драматической судьбой, покинувшего свою любимую Вену и окончательно осевшего в Малороссии после брака с русской дворянкой. Во время революции семье пришлось перебраться в Одессу - город с большими культурными традициями, где музыканту легче было найти работу. Само собой разумелось, что сын пойдёт по стопам отца. Но Светик, как его тогда называли, наотрез отказывался играть гаммы: «Какая же это музыка?»

К фортепьяно он пристрастился, когда увлёкся оперным искусством - клавиры известных опер не сходили у него с пюпитра. В пятнадцать лет он уже работал театральным концертмейстером, в девятнадцать - давал сольные концерты в клубах.

Как же изумилась приёмная комиссия Московской консерватории, когда перед ней с самыми серьёзными намерениями предстал двадцатидвухлетний человек, не имеющий никакого свидетельства о музыкальном образовании. Он и среднюю школу, кажется, не окончил. Без документа о среднем образовании и речи не могло быть о зачислении. Но авторитет профессора Генриха Нейгауза был непререкаем: «Такого ученика я ждал всю жизнь!» «И вот он пришёл, - вспоминал потом Нейгауз. - Высокий, худощавый юноша, светловолосый, синеглазый, с живым, удивительно привлекательным лицом. Он сел за рояль, положил на клавиши большие, мягкие, нервные руки и заиграл. Играл он очень сдержанно, просто и строго. Его исполнение захватило меня каким-то удивительным проникновением в музыку».

Поистине, это был гениальный самоучка. Его и учить-то было ничему не надо - только направлять. Но талант оказался не в ладу с общественными дисциплинами: дважды этот необычный студент уходил из консерватории, и каждый раз Нейгауз возвращал его в класс. Одно время он даже жил у Нейгауза и спал под роялем.

Жизнь готовила Рихтеру тяжёлые испытания. Его талант был востребован в самые страшные военные годы. Рихтер играет в освобождённых городах, в полуразрушенных зданиях, иногда под открытым небом. Слушатели сидят в шинелях - пианист выходит на сцену в концертном фраке: «Если я играю, мне не холодно».

В Туле, Новгороде, Брянске, только что освобождённом от блокады Ленинграде - везде, где выступал с концертами Святослав Рихтер, веял дух победы. Люди, видевшие смерть в лицо, слушали великую музыку затаив дыхание - все чувства были обострены, все сердца открыты навстречу гармонии. В эти страшные годы спасена была не только наша земля - спасена была душа народа, и огромную роль в этом сыграло подлинное искусство.

ИМЕННО в годы Великой Отечественной войны серьёзная музыка прочно вошла в народную жизнь. Изменилось её восприятие, потому что в ней нашли своё отражение великие чувства воюющего народа - боль утрат, ярость сражений и вера в победу. Мир должен был измениться после войны, стать лучше, чище, достойнее - за это сражались и умирали сотни тысяч людей. Громадная роль музыки в жизни общества неоспорима. Расцвет музыкальной культуры в послевоенном Советском Союзе убедительно говорил о созидательности страны, о её всестороннем развитии и росте. Это было золотое время для музыкантов, они понимали, что востребованы и необходимы. Радио, а потом и телевидение приблизили их к народу. В любом уголке страны можно было услышать выдающихся исполнителей.

Ещё не завершилась война, а в Москве уже развернулась подготовка к Всесоюзному конкурсу музыкантов-исполнителей. Он прошёл в том же 1945 году. Рихтер завоевал первую премию. Вот как вспоминал один музыкант о его исполнении «Дикой охоты» Листа. «Перед нами был исполнитель-титан, казалось созданный для воплощения могучей романтической фрески. Предельная стремительность темпа, шквалы динамических нарастаний, огненный темперамент... Хотелось схватиться за ручку кресла, чтобы устоять перед дьявольским натиском этой музыки...»

И выбор произведения, и его интерпретация были не случайны. Это самое «схватиться за ручку кресла», устоять, не рухнуть обуревало исполнителя. У Рихтера было большое горе. Он узнал, что его отец отказался эвакуироваться из Одессы с частями Красной Армии, был заподозрен в шпионаже и расстрелян в октябре 1941 года, а мать со своим новым мужем ушла вместе с фашистами на Запад. Трудно было вынести такой удар. Он любил своих родителей и готов был за них отвечать. Но никто не призвал его к ответу. Вот только выезд на зарубежные гастроли надолго был запрещён.

Зная о его личной трагедии, ненавистники Советской власти пытались вбить клин между ним и государством, надеялись сделать из него диссидента. Рихтер не собирался вредить своей стране и не помышлял об эмиграции. Он был счастлив в своём творчестве, в своём музыкальном кругу, в своём семейном союзе с прекрасной певицей Ниной Дорлиак. Конечно, у него был особый статус и все мыслимые награды: Сталинская и Ленинская премии, три ордена Ленина, орден Октябрьской Революции, звание Героя Социалистического Труда.

Не так-то уж часто рождаются на свет гении! «Наш Лист!» - говорили о нём чиновники от искусства, имевшие представление о Листе по фильму «Композитор Глинка», где Рихтер сыграл выдающегося венгерского композитора и пианиста. В образе Листа он вдохновенно импровизировал на тему «Марша Черномора» из оперы «Руслан и Людмила». Более удачного исполнителя на эту роль найти было невозможно - они отвечали друг другу своей гениальностью и своим пониманием исполнительского искусства.

ВЫДАЮЩИЙСЯ пианист прекрасно владел виртуозной техникой, но стремился подчинить все свои умения замыслу композитора. В своём прочтении он был верен духу оригинала, его музыкальной идее. «Надо просто читать ноты» - вот, по его словам, и весь «секрет» уникального исполнения сложнейших произведений. Это самое «просто» давалось вдохновенным трудом. Изучить партитуру он был способен за два дня, а потом ежедневно «разыгрывался». По его опыту, для этого хватало трёх часов в день. Но нередко мог оставаться за роялем с утра до вечера, особенно перед гастролями.

С начала 1960-х Рихтер гастролирует по всему миру. Лёгкий на подъём, он не боится дальнего пути; только в Америку никогда не стремится, хотя в первый же приезд его ждёт там триумф и премия «Грэмми». Голос крови зовёт в Германию. Там его наряду с Гленном Гульдом считают лучшим исполнителем Баха. Однажды, пытаясь объяснить какие-то особенности своей натуры, он говорит дирижёру Герберту фон Караяну: «Я немец». И в ответ слышит: «Если вы немец, тогда я китаец». Рихтеру это кажется обидным. Но, в сущности, какой он немец? Он русский музыкант по глубине восприятия мира, по тонкости музыкального мышления, по вере в искусство. Он наш - москвич с Большой Бронной, один из тех романтиков, которые могут сказать о себе словами популярной песни: «Мой адрес не дом и не улица, мой адрес - Советский Союз».

С трудных военных маршрутов когда-то началось для великого пианиста открытие своей бескрайней страны. Он прошёл её вдоль и поперёк - от Мурманска до Баку, от Прибалтики до Приморья. Прославленный на весь мир, желанный гость в любой столице, он мог исчезнуть на полгода со всех афиш и за это время объехать десятки городов и посёлков по пути из Москвы во Владивосток. Он даёт концерты в филармонических залах и сельских музыкальных школах.

Видимо, с военных лет возникла у него непритязательность к условиям гастролей, а главное - к инструменту. Рихтер мог сыграть на видавшем виды клубном рояле так, что местный концертмейстер потом заглядывал под этот самый рояль, ища секрет удачного исполнения: «Педали западали, так он под них какие-то ноты подложил». Играть на любом инструменте - таков принцип Рихтера: «Я доверяю настройщику».

Известная фирма «Ямаха» подарила ему два концертных рояля, а кроме того, предоставила своих настройщиков, которые должны были сопровождать великого пианиста на гастролях, где бы он ни был. Но где им было угнаться за Рихтером! Совершив турне по городам Сибири и Дальнего Востока, он мог перемахнуть в Японию, дать там ряд концертов и потом снова вернуться на Родину, теперь уже гастролируя в обратном порядке, с востока на запад.

За неутомимую концертную деятельность в Сибири и на Дальнем Востоке он был награждён Премией РСФСР имени М. И. Глинки. А через год повторил своё турне с тем же успехом. В семьдесят с лишним лет он давал у себя на Родине и за рубежом по 150 концертов в год, вдвое превышая общепринятую норму. И готов был совершенно бесплатно играть школьникам в каком-нибудь медвежьем углу: «Знаете, что меня влечёт? Географический интерес...» Но, конечно, на первом месте стоял громадный интерес к музыке и её восприятию.

РИХТЕР - из тех музыкантов, которые считают себя посредником между композитором и слушателем и рассматривают это посредничество как высокую миссию. Отсюда его активность, демократизм, пренебрежение к условностям. Он хорошо чувствовал всякую аудиторию и подбирал программу на каждый случай, с тем чтобы никого не оставить равнодушным. У него было наготове 80 программ самого разного наполнения и технического уровня: Чайковский и Рахманинов, Мясковский и Прокофьев, Бетховен и Брамс, Равель и Дебюсси. И каждая программа становилась музыкальным посланием к человеку.

Он считал, что музыку надо глубоко прочувствовать, поэтому с некоторых пор играл в тёмном зале, оставляя освещёнными лишь ноты на рояле. Сам «не светился». Весь вкладывался в музыку. Не любил ажиотажа, прессы, рекламной шумихи. Ну какие после этого могут быть разговоры о пьедестале, на котором, мол, пребывает Рихтер с его Генделем и Бахом. Не было в нём ничего от артиста-небожителя, олимпийца - другое дело, что в его репертуаре были сложнейшие музыкальные произведения, причём сам он зачастую был недоволен их исполнением: «Успех? Незаслужен...» Видимо, ему казалось, что в своём творческом самоуглублении он отрывается от слушателя, теряет связь с ним. Отсюда и печальное: «Я себе не нравлюсь».

Все свои раздумья и сомнения Святослав Теофилович доверял дневнику. Из года в год без лишних мудрствований вёл хронику своей творческой жизни. В этих записях широкая панорама музыкальных событий, и на этом фоне собственные «звёздные часы»: ну, скажем, исполнение сонаты для скрипки и фортепьяно Шостаковича вместе с Давидом Ойстрахом или встреча с композитором Бенджаменом Бриттеном, игра с ним в четыре руки. Он оценивает интересных, близких ему по духу исполнителей, даёт им краткие характеристики. Например, называет виолончелистку Наталью Гутман воплощением честности в искусстве. А о молодом пианисте Андрее Гаврилове говорит, что он был бы ещё счастливее, если бы был скромнее. И за этими замечаниями угадываются его внутренний мир, его требовательность к художнику.

Много внимания уделяет Рихтер в своём дневнике художественным выставкам. Он любит живопись, сам прекрасно рисует, его акварели называют мастерскими. И не удивительно, что в жизни музыканта появляется замечательный проект «Декабрьские вечера». Это уникальный фестиваль музыки, живописи и поэзии, который ежегодно проходит в Государственном музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина. Тематика широка и разнообразна: то русское, то зарубежное искусство, то классика, то современность. Рихтер стал вдохновителем, а потом и организатором этих вечеров, не жалея ни времени, ни сил. Все его таланты оказались востребованы. Вместе с Борисом Покровским он ставит две оперы Бриттена: «Альберт Херринг» и «Поворот винта» - тут он и режиссёр, и концертмейстер, и художник-постановщик.

«РАБОТАЛ Святослав Теофилович с раннего утра до позднего вечера, - вспоминала Ирина Антонова, в ту пору директор музея. - Провёл огромное количество репетиций с музыкантами. Занимался с осветителями, сам проверял буквально каждую лампочку, всё до мельчайших подробностей. Сам ездил с художником в библиотеку подбирать английские гравюры для оформления спектакля. Не понравились костюмы - поехал на телевидение и два часа рылся в гардеробной, пока не отыскал то, что его устраивало. Вся постановочная часть была придумана им». Не лишне добавить, что всё это делалось совершенно бескорыстно, как говорится, из любви к искусству.

Эта творческая бескомпромиссность, этот бескорыстный энтузиазм были хорошо известны не только в художественной и музыкальной среде. Никого широкая публика не любила и не чтила так, как Святослава Рихтера. Прекрасных советских пианистов, работавших в одно время с ним, было много - начиная с выдающегося Эмиля Гилельса, с великолепного Виктора Мержанова, разделившего с Рихтером успех на послевоенном Всесоюзном конкурсе пианистов. В разное время на первый план выходили Евгений Малинин, Сергей Доренский, Владимир Крайнев, Алексей Наседкин, Николай Луганский. Но Рихтер был вне всякого ряда - единственный и несравненный. Был и остаётся: вот почему, говоря о нём, всё время перескакиваешь из прошлого в настоящее время.

...Финал шопеновского этюда. В чуткую темноту улетают последние аккорды. Рихтер всегда играет сверх программы - на «бис». Но лампочка у пюпитра гаснет - кончилась батарейка. Полный свет поначалу ослепляет, а гром оваций оглушает. Публика неистовствует и не отпускает пианиста. А он стоит, опустив большие руки, как человек, сделавший свою работу. Тут кто-то из первого ряда протягивает ему маленькую нарядную ёлочку - он бережно берёт её и высоко поднимает, точно благословляет зал: «С Новым годом!» Эти простые слова вызывают смех, возгласы и новые аплодисменты, уже не требовательные, а благодарные. У всех легко на сердце и тепло на душе.

Таких концертов, по самым скромным подсчётам, Святослав Рихтер дал свыше пяти тысяч.

«Невское время», 11/08/2015

"ПУБЛИКА ДОЛЖНА ВЕРИТЬ СВОИМ УШАМ..."

Автор: Иосиф Райскин

Пианистка Елизавета Леонская - о своей работе со Святославом Рихтером и о диалоге со слушателем

Её назвали однажды "антидивой" - но не потому, что в её игре нет искры божьей (итальянское diva, divina - божественная), а потому, что она далека от любых "звёздных" рейтингов. Скромное, но истовое служение музыке, великим мастерам прошлого и настоящего отличает её исполнительский почерк. И рождается русское диво, чудо музыкальной интерпретации (в созвучии языков должен же быть неслучайный смысл!). Два концерта в Смольном соборе Елизавета Леонская посвятила 100-летию со дня рождения Святослава Рихтера, с которым была хорошо знакома.

- Елизавета Ильинична, позвольте начать беседу с помещённого в программке вашего "Слова о Рихтере" с завершающих строк: "Отношения, дружба с Рихтером: с моей стороны бесконечное восхищение, с его - нежность и требовательность. В моей книге гостей есть его запись (1991 год): "Лизочка - Красная Шапочка! Играйте много и хорошо. С. Р.". И я стараюсь этому следовать, чувствуя его присутствие в моей жизни постоянно". Расскажите о ваших встречах с великим музыкантом.

- В моём детстве в Тбилиси имя Рихтера было у всех на устах, я слушала его записи на пластинках, а приехав в Москву учиться, не пропускала ни одного его концерта (в классе моего профессора Якова Мильштейна царил культ Рихтера). Счастливая судьба - я попала в дом к Рихтеру. Мы с моим мужем, скрипачом Олегом Каганом, стали его частыми гостями, Рихтер просил меня аккомпанировать на втором рояле Концерт Моцарта до минор, фортепианный концерт Дворжака, Камерный концерт Берга...

- Наверное, Рихтер распознал ваш талант, если сразу увидел в вас партнёра?

- Знаете, я тогда была способной девочкой, не более - ни жизненного, ни музыкального опыта не имела. Когда я разошлась с Каганом, в это же время у меня умерли родители. Поняв, что я осталась одна, Святослав Теофилович стал часто звать к себе: я занималась у него, аккомпанировала, мы вместе отвечали на письма. Рихтер не преподавал, но его излучение, его энергетику вы не могли не почувствовать. Однажды вдруг - где-то в конце 1960-х - предложил сыграть Анданте с вариациями для двух фортепиано Шумана. Счастью не было границ... Мы выступали в Суздале, Владимире, Москве. Когда же возник план сыграть на двух роялях сонаты Моцарта с сочинённой Григом второй партией фортепиано, наши репетиции были прерваны моим отъездом в Вену в 1978 году. Кстати, и моим дебютом на Зальцбургском фестивале в 1979 году я обязана Рихтеру: он отменил свой концерт и в афишу поставили меня... А к Моцарту в четыре руки мы вернулись только в 1992 году для концертов в Германии.

- Я помню ваш с Рихтером концерт в зале имени Чайковского, где исполнялась эта же программа, - было это в разгар перестройки, в 1993-м, кажется; вы двумя годами ранее смогли приехать в Россию и участвовать по приглашению Рихтера в "Декабрьских вечерах" в Музее имени Пушкина.

Культура», 20/11/2015

АНДРЕЙ КРИЧЕВСКИЙ: "ИНДУСТРИЯ - ПОНЯТИЕ СОЗИДАТЕЛЬНОЕ, А НЕ ПРОСТО КУПИ-ПРОДАЙ"

Автор: Денис БОЧАРОВ

"Мелодия" на сегодня остается, по большому счету, единственной звукозаписывающей компанией, не пасующей перед нашествием онлайн-технологий. Легендарная фирма продолжает радовать слушателей новыми релизами. Последним громким "выстрелом" стал выпуск 50-дискового бокс-сета с записями Святослава Рихтера. Корреспондент "Культуры" побеседовал с генеральным директором фирмы "Мелодия" Андреем Кричевским.

Культура: В каталоге "Мелодии" наследию Рихтера отведено особое место. Вы регулярно обращаетесь к творчеству Святослава Теофиловича. Что натолкнуло на мысль издать еще и столь роскошный аудиофолиант? Неужели "информационный голод" не утолен?

Кричевский: В этом году отмечается сто лет со дня рождения Рихтера. А в архивах "Мелодии" сохранилось огромное количество фонограмм, которые оставил после себя маэстро. Причем не только широко известных, но и раритетных. Святослав Теофилович трепетно относился к собственным записям, не очень любил работу в студии, отдавая предпочтение концертной работе со звукорежиссером. Именно эти записи мы включили в наше юбилейное издание.

Вообще, мы стараемся не проходить мимо знаковых для нашей музыкальной культуры дат. Так, например, в следующем году собираемся отпраздновать 110-летний юбилей Шостаковича. С оркестром под управлением Александра Сладковского планируем записать все симфонии и концерты для фортепиано с оркестром, что создал Дмитрий Дмитриевич. Примечательно, что для данного проекта пригласим победителей Конкурса имени Чайковского. Так что издание обещает получиться весьма интересным.

Культура: Выпуск шикарно оформленных тематических релизов - шаг благородный. Однако не секрет, что физические носители музыкальной информации сегодня нерентабельны. Осознанно идете на риск?

Кричевский: Конечно, определенный риск есть, хотя самое трудное - сделать нечто красивое, изящное и гармоничное. Одним из главных жизненных девизов Рихтера был "Играть с удовольствием!". Над этим проектом мы работали с удовольствием. И, как мне кажется, не прогадали: несмотря на то, что релиз действительно не из дешевых, тираж уже почти полностью разобран. Нам приходится даже ограничивать заказы, поступающие со всего света. Подобные издания приобретают как убежденные меломаны, так и те, кто способен оценить красоту и достойное содержание.

Культура: Интернет является сейчас основным проводником между производителем и покупателем. Скажем, в России после краха многих компаний, специализировавшихся на реализации CD, обычные компакт-диски днем с огнем не сыскать. Куда податься убежденному филофонисту?

Кричевский: Ситуация у нас в этом смысле незавидная. За рубежом все обстоит чуть более цивилизованно, но оптимизмом тоже не пахнет. Диски действительно отмирают как класс. Именно поэтому мы, выпуская физические носители, ориентируемся прежде всего на так называемый премиум-сегмент. Конечно, обычные диски с записями Рихтера сегодня вряд ли найдут массового покупателя. А изящно оформленные собрания сочинений с уникальными фонограммами - другое дело. По сути, это подарочные издания. Здесь важна не только внутренняя, музыкальная составляющая, но и внешняя оболочка. Бокс-сеты, подобные вышедшему недавно Рихтеру, - настоящая Вещь. А подлинным ценителям необходимы хорошие вещи. Именно этим объясняется наметившийся в последнее время бум винила. Наивно ведь полагать, что уж очень многие получают удовольствие от теплого "лампового" саунда и с ходу отличают звучание грампластинки от mp3. Зато пластинку приятно подержать в руках, она заведомо предполагает определенное "священнодействие", являет собой некое материальное выражение "искусства звуков, организованных по высоте и во времени".

Культура: То есть покупатели дорогой музыкальной продукции - не только богатеи, кому по статусу положено иметь дома нечто солидное и красивое, но и обычные меломаны?

Кричевский: Многие приобретают записи, исключительно исходя из накопленного годами интереса. Но есть и просто любители красоты. Представьте: вот у вас перед глазами два диска с одинаковыми треками. Но один - роскошно оформленный, с красочным буклетом и массой сопроводительной информации, другой - обыкновенный прозрачный пластик, чье единственное предназначение - покоиться в недрах CD-проигрывателя. Какому релизу отдадите предпочтение. Ответ очевиден.

Основную часть аудитории "Мелодии" составляют люди, которые интересуются музыкой, обладают определенным художественным вкусом, но едва ли их можно назвать заядлыми коллекционерами. Разумеется, есть и "спортсмены": они гоняются за эксклюзивными изданиями, стараются заполучить серию, выходившую ограниченным тиражом, напечатанную, условно говоря, на оранжевом виниле...

Да, историю вспять не поворотить и прогресс не остановить. Все уходит в "цифру" - такова реальность. Но, несмотря на это, материальный мир продолжает существовать. Мы вооружились навороченными айфонами, сутками просиживаем в интернете, но, тем не менее, остаемся живыми людьми. Все так же пьем чай и кофе с друзьями, и делаем это наяву, а не в "чатах". Человек не сможет уйти от своего существа, от собственного материального бытия. Нам необходимо чувствовать окружающую среду не только умозрительно, но и тактильно. Это один из основных инструментов познания мира.

Поэтому, как мне кажется, и грампластинки, и CD еще долго будут востребованы. Не верю в смерть физических носителей. Компакт-диск в том или ином виде останется. Другое дело, что, возможно, он будет претерпевать определенные изменения: по подобию кино, которое плавно перешло от двухмерного формата к 3D.

Культура: Как продвигается дело с выпуском полусотни самых популярных советских грампластинок?

Кричевский: Продолжаем потихоньку. На данный момент издано уже свыше двух третей этого списка. Другое дело, что мы вынуждены периодически прерываться - на создание масштабного проекта записей Рихтера ушло около года. А виниловые релизы выходят у нас и вне упомянутой серии - в частности, вот-вот увидят свет пластинки Вячеслава Добрынина, Владимира Преснякова, Михаила Шаброва и Стаса Намина. Если же говорить о возобновлении массового производства грампластинок в России, то пока с этим есть сложности. Мне кажется, свое веское слово должно сказать государство. Коммерция в виниловой отрасли пока еще не вышла на уровень мануфактуры. Да, продажи растут, но пока это скорее ремесленничество, нежели четко отлаженный бизнес. Однако надежда на полноценное возрождение отечественного "винилпрома", конечно, есть. Здесь уместно вспомнить слова того же Рихтера: "Надо тихо ждать перехода количества в качество".

Культура: Архивы "Мелодии" бездонны? Как долго мы сможем получать из патронируемой Вами сокровищницы неслыханные доселе музыкальные жемчужины?

Кричевский: Насколько глубока кроличья нора... (улыбается). Конечно, неиссякаемых источников не бывает. Однако "Мелодия" действительно располагает крупнейшей фонотекой - на территории бывшего СССР точно, да, я думаю, и во всей Европе. Такого объема записей нет нигде. Причем разнообразие каталога не менее важно, чем его масштаб. Ведь у нас есть все: от народной музыки и лекций МЧС до фонограмм того же Рихтера.

Культура: Возможно ли в наше непростое время производителям интеллектуальной собственности, к коим относится и фирма "Мелодия", не выживать, а процветать?

Кричевский: Думаю, да. Но для этого необходимо изменить саму индустрию. Я умышленно оперирую этим термином - в пику тем, кто любит жонглировать понятием "музыкальный рынок". Ибо рынок - это купи-продай, а индустрия - понятие созидательное. Но сегодняшняя индустрия пока слабо созидательна. Дело даже не в борьбе с пресловутым пиратством - необходимо создать такую реальность, где оно было бы попросту бессмысленно. Мы должны не только научить наших граждан уважать чужую интеллектуальную собственность, но и сделать так, чтобы им было легко и приятно это право ценить и любить. Таким образом, люди, возможно, даже не задумываясь об этом, станут инвесторами будущего интеллектуального продукта. Ведь это так ясно: легально покупая диск, скажем, Эдуарда Артемьева, мы даем этому замечательному композитору возможность и дальше создавать новую музыку.

Культура: Как обстоят дела с мнострадальным новым антипиратским законом, заработал ли он?

Кичевский: Закон, увы, не был доведен до необходимой стадии. Ибо встретил существенные возражения со стороны не только целого ряда индустрий, но и, что греха таить, некоторых правообладателей. Думаю, основная причина пробуксовывания заключается в том, что большой дом начали строить, не оценив цельность фундамента. Этим фундаментом должна была стать система коллективного управления. Несмотря на очевидную эффективность, она имеет существенные недостатки. Лишь после их исправления имеет смысл возвращаться к построению чего-то прочного.

Идея правильная и основана на принципе "win-win" - с этим мало кто спорит. Но базис (то есть сама система коллективного управления правами) должен соответствовать нынешнему этапу развития цифровой среды. Необходимо обеспечить открытость, доступность информации, прозрачность денежных потоков. На данный момент, увы, не все эти факторы в полной мере учтены.

Культура: Андрей Борисович, не возникает ли у Вас ощущения, что в нашем донельзя материализованном, а порой и вовсе озлобленном социуме ценность качественной музыки, да и высокого искусства в целом, заметно девальвируется?

Кричевский: Знаете, недавно один мой товарищ сказал: "Послушай эту музыку, подумай о том, как композитор через нее с нами разговаривает". Действительно, музыка - это язык. Вопрос в том, как мы сами способны его воспринять. Уровень музыки - как одной из наиболее действенных форм искусства - соответствует уровню языка, который понятен как отдельно взятому человеку на каждом этапе его личностного развития, так и обществу в целом.

Говоря более глобально, я убежден: социум содержательно не меняется. Мне кажется, что человек, скажем, семнадцатого века по своей внутренней сути мало чем отличался от нашего среднестатистического современника. Меняется лишь язык, который мы воспринимаем, который сами для себя формируем.

При этом нельзя сравнивать важность одного языка по отношению к другому - ценность одного музыкального направления в сравнении с иными жанрами. Ценны и древнегреческий, и хинди, и фарси, и наполненный жаргонизмами современный русский.

Культура: Даже если в нем присутствуют такие неологизмы-идиотизмы, как "аффтар жжот" и "я плакаль"?

Кричевский: Конечно. Он, разумеется, своеобразен, но многим людям понятен. Хотя лично мне больше по душе русский литературный язык Карамзина и Пушкина.

«Культура», 04/12/2015

РИХТЕР ВОЗВРАЩАЕТСЯ В ПАРИЖ

Автор: Юрий КОВАЛЕНКО

В Российском центре науки и культуры в Париже при содействии Национального фонда поддержки правообладателей (НФПП) прошла презентация новейших проектов фирмы "Мелодия".

Торжественный вечер открыл генеральный директор "Мелодии" Андрей Кричевский. Он подчеркнул, что фирма располагает крупнейшей в Европе фонотекой. Каталог включает народную музыку, фонограммы выдающихся российских и иностранных музыкантов, аудиокниги. Уникальная коллекция - настоящее культурное достояние России.

Неподдельный интерес вызвал представленный в ходе презентации самый масштабный за последнее время релиз "Мелодии" - комплект из 50 дисков с концертными записями Святослава Рихтера. Великолепно оформленное подарочное издание приурочено к столетию со дня рождения великого пианиста. В плей-лист вошли как известные записи, так и подлинные раритеты.

- Это настоящее сокровище, которое привлекает внимание любителей классики не только в России и Франции, но и во всем мире, - рассказал "Культуре" директор Российского центра науки и культуры Игорь Шпынов. - Насколько мне известно, тираж уже почти разошелся. В этом нет ничего удивительного. Рихтер пользуется широчайшей известностью. Он был одним из тех, кто олицетворял и продолжает олицетворять русскую культуру. Долгие годы Святослав Теофилович возглавлял музыкальный фестиваль в Гранж-де-Меле в Центральной Франции, часто приезжал в Париж с концертами.

Своими воспоминаниями о Рихтере поделилась заслуженная артистка России пианистка Людмила Берлинская, которая на протяжении двух десятилетий была не только другом, но и помощником композитора. "Работе в студии Святослав Теофилович всегда предпочитал концертные записи - то, что называется live, - говорит пианистка. - Он часто бывал в Париже, но больше всего любил давать концерты в Москве. Рихтер повторял, что главное - играть с удовольствием".

- Сегодняшняя презентация - это потрясающее событие в музыкальной жизни, - поведал "Культуре" певец и композитор Владимир Пресняков. - Несмотря на трудное время, здесь собралось гораздо больше людей, чем мы предполагали. Все меломаны даже не поместились в зале.

"Мелодия" совершила настоящий подвиг, собрав по крупицам бесценное музыкальное наследие Рихтера, - отметил Пресняков. - Студия продолжает играть колоссальную роль в музыкальной жизни России, да и в моей собственной. Помню, когда на "Мелодии" вышел мой первый виниловый диск (а был я тогда еще очень молод), семья меня сразу зауважала".

Завершилась презентация концертом франко-русского дуэта - Людмилы Берлинской и пианиста Артура Анселя. Они исполнили Шостаковича, Рахманинова, Скрябина, Равеля. Кстати, "Мелодия" только что выпустила пластинку Людмилы Берлинской с записями произведений Александра Скрябина.

Теперь в Париже ждут собрания симфоний и концертов Дмитрия Шостаковича, изданного "Мелодией" к предстоящему 110-летию со дня рождения композитора. Произведения прозвучат в исполнении победителей Международного конкурса имени П. И. Чайковского.

«Уральский рабочий», 27/06/2016

 

ТРАГИЧЕСКИЕ ГЕНИИ ВРЕМЕН СССР

Автор: Дмитрий СУВОРОВ

ТВ представит программы о двух великих пианистах - Святославе Рихтере и Николае Петрове

"А вдруг из пепла нам блеснет алмаз? Блеснет со дна своею чистой гранью...". Прекрасные строки великого польского поэта Циприана Камиля Норвида будто сказаны про наиболее яркие и одновременно дискуссионные моменты предстоящей теленедели.

"Разве я прошусь в консерваторию?"

Начнем с дающих пищу для ума и сердца проектов от "Культуры". Здесь предлагается интересная подборка, посвященная жизни и творчеству двух великих пианистов современности, составивших гордость отечественного исполнительства, - Святослава Рихтера и Николая Петрова: "День памяти Святослава Рихтера. Исторические концерты" (понедельник, 17.30), документальный фильм "Земляничная поляна Святослава Рихтера" (в тот же день, 18.15), "Исторические концерты. Вспоминая Николая Петрова" (среда, 17.30), документальный фильм "Николай Петров. Партитура счастья" (здесь же, 18.35). Об этих двух гениях имеет смысл сказать подробнее.

Святослав Теофилович Рихтер еще при жизни был признан одним из величайших пианистов ХХ века. Обладатель огромного по объему репертуара - от Баха до современных ему композиторов, основатель ряда престижных международных пианистических фестивалей. Первый из них - во французской Турени. Музыкант, которому многие корифеи отечественной и зарубежной музыки посвящали свои сочинения... При этом - человек с необычайно трудной биографией. Галина Вишневская в своих мемуарах даже называла Рихтера трагической фигурой. Русский немец, отец расстрелян в 1941 году во время геноцида российских немцев. Дворянин - думаю, не надо объяснять, что это влекло за собой в условиях советской власти. Человек с нетрадиционной сексуальной ориентацией, и это - в тоталитарном гомофобном государстве... Имея такой "джентльменский набор", иные старались бы не высовываться, легли бы на дно - но только не Рихтер!

Во время обучения в Московской консерватории, причем в 1937 году, юный гений отказался посещать занятия по "политдисциплинам", заявив, что они не имеют отношения к музыке. И вдобавок назвал Маркса "каким-то социалистом-утопистом". Готовый материал для расстрельной статьи, даже без фактора происхождения: выручило лишь заступничество учителя - великого пианиста Генриха Нейгауза (кстати, тоже немца). А позднее, уже в хрущевско-брежневские годы, Рихтеру предложили пост профессора самой Московской консерватории - но, согласно проформе, претендент должен был написать заявление о приеме на работу. Рихтер - отказался! "Разве я прошусь в консерваторию? Это вы просите меня, чтобы я там работал, - вот вы и пишите ваше заявление!". От проформы никто отступать не собирался, и великий музыкант не пошел в профессуру: кто еще в истории СССР был способен на такое? Ему не прощали строптивости, его не выпускали с концертами на Запад - потому что Рихтер, презирая все советские этикеты, открыто поддерживал "опальных" деятелей культуры, таких как С. Прокофьев и Б. Пастернак. Он не был диссидентом или борцом с режимом - но, будучи законченным гением, он жил ради музыки и только ради нее - и именно поэтому органически не выносил ни малейшей фальши.